Синее пламя - Страница 42

– Пусть так, – весело согласился мечник. – Когда юношеской глупости во мне было гораздо больше, чем жизненного опыта, слава, деньги и красотки с ночными попойками казались довольно важны. Но я быстро вырос.

– Стоит поблагодарить судьбу.

– Каждый день только этим и занимаюсь.

– Тебя взяли в гвардию герцога?

– Нет.

– Меч оказался не так уж и хорош? – поддела она его, но он ничуть не обиделся.

– Моя любовь к вольной жизни – вот основная причина. В какой-то момент я решил, что не хочу служить. Не хочу быть с этими людьми, все время танцуя по лезвиям и участвуя в игре куда более опасной, чем бой в полном доспехе на палубе тонущего корабля. Я осознал, что передо мной лежит целый мир, полный загадок, тайн и прекрасных вещей.

Лавиани расхохоталась, и эхо ее смеха загуляло, отпрыгивая от стен, словно перепуганный заяц.

– Мы об одном и том же мире говорим, Фламинго? Прекрасных вещей? Это ты о развалинах, оставшихся после Катаклизма? Право, судьба к тебе благосклонна, подарив столько оптимизма. Тэо и Шерон говорят то же самое. Сплошной оптимизм!

– Тебе бы он тоже не помешал.

– Ха-ха. Смешно. И многое ты увидел?

– Многое. И ничуть не жалею. Я люблю путешествовать и не собираюсь останавливаться в ближайшие годы.

– Жизнь благородного бродяги? Не могу тебя осуждать. Это куда лучше того, как существуют другие. А что же твой меч? Отец бы тобой гордился?

Мильвио ответил с некоторой заминкой:

– Надеюсь на это. Фэнико дает мне возможность не думать о деньгах. Во всяком случае, большую часть времени.

– На наемного убийцу ты не похож. Служить более богатым не хочешь. Значит, остается один вывод: наемник.

– Всякое бывало, но война за деньги в прошлом. Предпочитаю преподавать школу клинка тем, кто готов платить.

Это удивило ее:

– Чтобы преподавать, Фламинго, нужно иметь репутацию. О тебе должны знать.

– Некоторые знают, – равнодушно ответил Мальвио. – И приглашают в гости. Мне не жалко делиться секретами мастерства с другими.

– Да ты вообще, как я посмотрю, добрая душа.

– Разве это плохо? – удивился треттинец.

Лавиани не ответила, остановившись, и тот, слыша это, спросил, положив руку на меч:

– В чем дело?

– Дорога дальше перекрыта. Дверь, – сухим тоном известила Лавиани и дернула ручку. – Заперто. Она сильно проржавела, но все равно еще надежна.

Мильвио нащупал преграду, провел пальцами по шершавому металлу:

– Были какие-то другие пути?

– Они вели вниз.

– Это лучше, чем ничего.

– Ты прав. Вернемся к ближайшей лестнице, спустимся на уровень и попробуем пройти там.

Коридор нижнего уровня оказался куда более узким, с грубо обработанным потолком. То и дело перемежающийся залами, в которых властвовали сквозняки, влага и ржавчина, пожравшие все, до чего могли дотянуться. Уцелел лишь камень, такой же незыблемый, как горы.

Один раз они вновь услышали шаги, но настолько слабые, что даже Лавиани сомневалась, что они ей не почудились. Звук пришел из вентиляционной шахты.

– Какая разница, что это или кто?! – отмахнулась Лавиани от Мильвио, который долго ждал, не повторится ли звук. – Еще один заблудившийся в этом тьмой забытом месте. И я буду последняя, кто побежит вниз, чтобы спасать его. Самим бы выбраться, Фламинго.

– Забавное ты мне выбрала прозвище.

– А ты против?

– Отнюдь. Меня называли куда худшими именами, чем это. К тому же фламинго у алагорцев считается символом рассвета и спокойной жизни.

– Ну, твою жизнь явно нельзя назвать спокойной и размеренной. Осторожно. Впереди две ступени. Входим в зал.

На стенах и потолке были фрески, но она даже не стала к ним приглядываться. Прошла мимо, покосившись на десяток скелетов, лежащих в разных позах и уже порядком заросших пылью. Все в доспехах и при оружии. К сожалению, последнее было столь ржавым, что у нее не возникло соблазна разжиться подходящей железкой.

– Здесь мертвые. И лежат уже довольно давно. Возможно, это те, кто штурмовал Тропу Любви. А быть может, защищал ее. Кости уже черные от времени.

Останки встречались им и в следующих помещениях. Было понятно, что здесь шло сражение, люди пытались удержать переходы.

– Целый могильник. Жаль, что ты не видишь.

– Я жалею лишь о том, что их не похоронили.

– Думаю, хоронить было некому, мальчик. Шла Война Гнева, а потом случился Катаклизм. Мертвецов и без этих ребят было предостаточно. Не успевали закапывать, как они тут же выскакивали обратно.

– Все равно так неправильно.

– В мире много чего неправильно, Фламинго. И оставленные на растерзание кости тех, кто уже мертв и не может чувствовать, меньшая из плохих вещей, что ежедневно происходят вокруг нас. – Она перешагнула череп, а Мильвио, не увидевший его, пнул и, поняв, что покатилось под ногами, поморщился.

– Я вижу свет, – внезапно сказал он.

Лавиани тоже различила в свинцовых и графитовых оттенках мрака бледное пятно.

– Да. Верно. Странно. Мы же на нижних уровнях, разве тут может быть выход наружу?

– Сейчас узнаем.

Коридор впереди был перегорожен огромным камнем. Влетев сюда, тот разрушил внешнюю часть стены, раздробил каменные блоки и застрял, перекрыв дорогу так, что теперь осталась узкая кромка между ним и пропастью, шириной не больше стопы. Она была вся в снегу, но при должной аккуратности по ней можно было пройти.

Выглянув через пролом, Мильвио увидел верхушки белых елей, потом поднял голову, пытаясь разглядеть вершину стены.