Синее пламя - Страница 19

– И как мы его найдем? К ущелью он точно не пойдет, но и в город не вернется.

– У Шерон цель – дорога на восток. Преодолеть Мышиные горы можно тремя способами. Обойти их через Горное герцогство, а потом по Жемчужному морю в Алагорию. Это потеря двух месяцев, если погода будет позволять. Не думаю, что девочка согласится на такой вариант. Слишком большая задержка для нее.

– Как и для меня. – Тэо посмотрел на темнеющее небо. – Значит, остается единственный разумный вариант. Выйти на Северный тракт, вдоль горной цепи. Если Шестеро будут благосклонны, то за пять дней можно дойти до Тропы Любви. А если не хочется лезть через нее, то в десяти днях пути будет еще один торный перевал.

– Верно, мальчик. Если нет ловчих, то лучшего шанса перебраться в Накун просто не сыскать.

В ветвях над головами громко каркнула ворона, и они повернулись в сторону этого крика, заставшего их врасплох.

– А если дикари добрались и туда…

– Какого Скованного им нужна огромная развалившаяся крепость длиной в две с лишним лиги? Там редко кто бывает, и жертв не наловишь.

Лавиани обещала ему, что они будут идти всю ночь, но через пару часов после того, как стемнело, резко похолодало и началась метель.

– Надо остановиться! – сказал ей Тэо потрескавшимися губами, но деревья вокруг шумели так громко, что она его не расслышала, и пришлось схватить ее за плечо.

Когда сойка поняла, что он предлагает, то покрутила пальцем у виска:

– Нет, мальчик. Сегодня у тебя не все в порядке с башкой. Если остановимся, то я-то переживу стужу, но ты точно околеешь.

– Рад, что ты заботишься обо мне. – Он не стал улыбаться, губы кровоточили от ветра и мороза. – Но я скорее умру, если мы продолжим идти.

– Мальчик, это лес. Тут нет жилья и нет огня.

– Меня не раз и не два заставала метель в дороге. Я знаю, как ее переждать.

Мгновение она размышляла.

– Хорошо. Это твой выбор, циркач.

– Дай мне свой щит.

Сойка с интересом наблюдала, как он подошел к ближайшей ели, нижние лапы которой были занесены снегом, и начал баклером, словно лопатой, копать яму. Когда та стала достаточно глубока, Тэо утрамбовал стенки, бросил шерстяное одеяло, которым обычно укрывался, жестом попросил у Лавиани второе.

Та не стала жадничать, лишь ехидно заметила:

– Надеешься, что они тебя согреют?

– Отчасти. Можно нож?

И опять она не стала перечить. С соседней ели Тэо срубил несколько еловых лап, положил на те, что уже нависали над ямой, присыпал сверху снегом, оставив лишь небольшое отверстие между ветвей. Он нырнул под них, забираясь в «логово», и уже через несколько минут на кулачном щите Лавиани горел маленький огонек.

– От него мало тепла, мальчик.

– Но и дыма нет. Огня достаточно, чтобы не замерзнуть.

– Твое логово засыплет, – сказала Лавиани, усаживаясь рядом и ощущая слабый запах смолы, приглушенный морозом.

– Так и задумано. Нас будет греть наше дыхание. Станет еще теплее. Надо всего лишь приминать снег и следить, чтобы дымоход не завалило, пока горит огонь.

– Отличное занятие на всю оставшуюся ночь. Желаю тебе не скучать. А я пока посплю. Все равно делать нечего. – Она надвинула капюшон пониже себе на лицо. – И вот еще что, акробат. Надеюсь, что, когда проснусь, рядом со мной не будет замерзшего покойника.

– Постараюсь тебя не опечалить.

– Опечалить? Поверь мне, я просыпалась и в куда худших ситуациях. Один мертвец точно не испортит моего настроения.

Уже через минуту она уснула, задышав глубоко и медленно, оставив Тэо прислушиваться к вою ветра.

В берлоге властвовал мрак, было душно, но, к ее удивлению, совершенно не холодно. Огонь погас, Тэо спал, она слышала это и осторожно вытянула затекшие ноги. Дыру в «потолке» почти завалило, и сойка, взяв в руки копье, расширила ее. Судя по проникающему внутрь «свету», солнце еще не показалось над горизонтом, до рассвета оставалось больше часа.

На ресницах акробата лежал иней. Лавиани хотела разбудить его, но посмотрела на бледное лицо и решила, что лишние полчаса сна парню точно не помешают.

Выбиралась она наружу ползком, руками разбрасывая снег. Плечами потревожила отяжелевшие ветки, и те тут же отомстили, обрушив на спину целый сугроб. Ругаясь про себя, она оглядела лес. Ровные стволы высоченных деревьев уходили ввысь и терялись в низком облаке, точно сонный кит ползущем над ней и застрявшем в лесу.

Лавиани обошла логово по кругу сперва раз, затем, отойдя немного подальше, сделала еще круг, внимательно рассматривая нетронутый снег. Никаких следов, даже заячьих. Это ее целиком и полностью устраивало.

Затем она направилась к тракту. Последние два десятка ярдов кралась, согнувшись вдвое, кое-где подползая на животе, чтобы не задевать отяжелевшие от снега ветви.

Женщина лежала, глядя на перекресток пустынной дороги, надежно укрытая от посторонних глаз кустарником, больше напоминавшим ледяную стену. Сойка сама не знала, что хочет увидеть.

Солнце медленно поднималось, и верхушки елей окрасились сочным розовым светом. Когда холод проник ей под куртку и она собралась уходить, в ушах слабо зазвенело, и Лавиани застыла, потрясенная тем, что ощутила. Парализованная этим знанием.

Вжалась в снег еще сильнее, словно лиса, прячущаяся от собак, заставила себя успокоить дыхание, задышала ровно и медленно.

Она ничто. Мертвое на мертвом. Снег снега. У нее нет сердца, нет горячей крови и теплого дыхания. Она не чувствует, у нее нет эмоций, нет мыслей, прошлого и даже будущего. Этот мир никогда не знал ее, а потому ничем не мог помочь тем, кто сейчас приближался по тракту к ее укрытию.